Сосед Василий Семенович Гроссман, увидев Катю, задавал вопросы: "Как здоровье, дети, погода, Николай Алексеевич?".
А в последнее время к этому прибавился вопрос: "А вы сами-то как, Екатерина Васильевна?"
Екатерина не знала, что отвечать, она неловко пожимала плечами и краснела, как девчонка. Иногда он так долго смотрел ей в глаза, что она пугалась. В его крупной представительной фигуре, в больших руках чудились надежность, основательность.
Так начался самый странный, наверное, на свете роман между двумя людьми, которым было под пятьдесят, но которые вели себя словно дети. Однажды весной они случайно встретились в ближайшем магазине, и Гроссман предложил прогуляться...
Домой Кате идти не хотелось. Взрослые дети разъехались, а у Николая был творческий кризис. Если Заболоцкий начинал пить, то становилось и совсем невыносимо.
Он пил один - не терпел компании и собутыльников, глаза его становились злыми, он придирался к жене и даже издевался над ней, гоняя то за пивом, то за закуской, или просто требовал, чтобы она погуляла где-нибудь: он хочет побыть один. Вот она и решилась прогуляться с Гроссманом.
Василий Гроссман
Василий Семенович сказал, что его жена Ольга Михайловна не любительница прогулок, а он сам почему-то все утро думал о Екатерине Васильевне и вот встретил ее в магазине...
Весна, погода чудная, пение птиц... Но чувствовала себя Катя чуть ли не преступницей, но почему-то от этого была счастлива. Хотя между ними не было никаких признаний, оба знали, что это чувство взаимно. Прощаясь, он галантно поцеловал чуть замерзшую руку Кати.
Прогулки с Гроссманом продолжались. Василий Семенович напишет о своих чувствах на страницах романа "Жизнь и судьба", в этой части полностью автобиографичных: "Ему казалось, что эта женщина, чьи пальцы он только что целовал, могла бы заменить ему все, чего он хотел в жизни, о чем мечтал, - и славу, и радость всенародного признания!"
Катя мучилась, чувствовала себя "изменщицей", и однажды решительно сказала мужу: "Я встречаюсь с Гроссманом!"
Николай Алексеевич удивленно захлопал глазами под круглыми стеклами очков и даже не понял о чем толкует тихая Катя. Заболоцкий тихо сказал: "И что с того?" - "Как что с того? Мы... Я хотела, чтобы ты знал. Мы с ним… встречались..."
Муж, до которого наконец дошло, закричал: "Обещай, что это не повторится больше!" Катя, конечно, пообещала, но держалась ровно неделю. За эту неделю Николай стал еще более придирчив и груб с ней, обращался с ней хуже, чем с нерадивой прислугой, словно мстил за все сказанное и произошедшее.
Врачи запретили Заболоцкому пить из-за проблем с сердцем, но он ушел в запой, заперся у себя в комнате. Катя сходила с ума. Взяв небольшой чемоданчик, она стала собирать свои нехитрые пожитки под крики : "Убирайся! Чтоб ноги твоей здесь не было!"
Крикнув ей обидные и злые слова он до последней минуты не верил, что она уйдет и закроет дверь, перечеркнув все. Так мог сделать кто угодно, но не Катя. А она ушла.
Уходила Екатерина Васильевна в никуда. Сыну Никите дали комнатку от Тимирязевской академии, которая сейчас пустовала. Вот туда она и поехала. Одна. На душе было беспросветно, тяжело и муторно. Узнав, что Катя ушла от мужа из-за него, Гроссман поспешил объясниться с женой Ольгой.
Для Ольги, с которой они столько всего пережили, откровения мужа были шокирующими. Утром Василий Семенович ушел из дома с одним потертым чемоданчиком. Позже они с Катей сняли маленькую комнатку в коммуналке и началась их новая жизнь.