Они встретились в баре во Флориде.
Марта сразу понравилась Эрнесту: у неё были длинные светлые волосы, тонкая талия и красивые ноги. Сам он любил рассказывать о том, что «сначала влюбился в ее стройные ноги, а уж потом - в нее саму». Сам Эрнест выглядел неопрятно: он был в старой рубашке, не очень трезвый, и это не впечатлило Марту. Его привычки и невежественные манеры послужили для неё поводом написать матери: «Мужчина должен быть великим гением, чтобы вести себя так отвратительно». Марта выросла в семье, где её мама боролась за права женщин. В то время Марта переживала трудный период в жизни: она рассталась с женатым мужчиной, работала в журнале Vogue и писала статьи о Великой депрессии. Она ушла с хорошей работы в администрации президента и не знала, что делать дальше и кем она хочет быть. Эрнест рассказал Марте, что едет в Испанию снимать документальный фильм и бороться с фашистами. Это вдохновило Марту: она тоже решила поехать в Испанию, чтобы работать военным журналистом. В 1937 году она приехала в Барселону с одним рюкзаком, $50 в кармане и рекомендательным письмом от одного из журналов. Там в Испании и началась их история не с романтики, а с огня и свинца. Эрнест Хемингуэй, уже знаменитый автор «Прощай, оружие!», приехал в Мадрид как журналист, чтобы писать о войне. Марта Геллхорн прибыла туда же — искать правду среди руин.
Почему женщина, которая видела ад концлагеря Дахау, не смогла вынести жизни с Нобелевским лауреатом? Что скрывалось за фразой Хемингуэя: «Она заставляет меня чувствовать себя живым даже в аду»? Почему Марта Геллхорн предпочла фронтовые окопы роскошной кубинской вилле?
Испания. Любовь под бомбами
Их встреча в отеле «Флорида» стала искрой, из которой разгорелся пожар страсти. Стены отеля хранили следы снарядов, а в баре смешивали коктейли под грохот взрывов. Хемингуэй позже описал это время в романе «По ком звонит колокол», а Марта — в своих военных очерках. Он — 37-летний гигант литературы, грубоватый, с тягой к алкоголю и приключениям. Ей -29. Она — яркая, независимая, с острым умом и жаждой быть не «тенью великого писателя», а самой собой. Марта носила брюки, курила как паровоз и спорила с Хемингуэем на равных. Это и восхищало, и раздражало его. «Она была как шторм, который нельзя обуздать», — позже скажет он. Здесь Марта увидела лучшие стороны Хемингуэя. Именно он смог поддержать ее: никогда еще девушка не видела столько крови, жестокости и сцен, от которых становилось дурно. Писатель налил ей крепкого алкоголя и силой посадил за пишущую машинку. Мужественный, опытный и невероятно талантливый, он учил Марту писать, быть жестче и смелее. Из письма Марты матери (1937): «С Эрнестом здесь всё иначе. Он учит меня видеть войну не как репортёрский материал, а как человеческую трагедию. Мы спорим, работаем, и я не могу отрицать — он заставляет меня чувствовать себя живой даже среди этого ада». Испания стала не только их совместным адом, но и раем. Они ездили на фронт вместе: Марта в джипе, Хемингуэй на мотоцикле. В перерывах между обстрелами писали статьи, спорили о фашизме и судьбе мира. Ночью, в номере отеля, делились бутылкой вина и страхом смерти. «Мы жили так, будто завтра не существует», — вспоминала Геллхорн. Репортажи журналистки и ее бесстрашие восхищали коллег и знакомых. Хемингуэй восторженно писал: «Все, что происходит с людьми, о которых она рассказывает, — это правда; кажется, что это происходит с тобой, как будто ты сам — там».
Их страстный роман закрутился очень быстро, прямо на фоне осажденного Мадрида. Но даже здесь проявились трещины. Хемингуэй ревновал к её смелости. Когда Марта отправилась в Барселону без него, он устроил скандал: «Ты хочешь погибнуть, чтобы я страдал?» Она же злилась на его попытки контролировать. «Я не твоя собственность, Эрнест», — бросила она, уезжая на следующий фронт. И всё же война связала их крепче любых клятв. В 1937 году они вместе попали под артобстрел в Брунете. Марта, раненная осколком в ногу, отказалась эвакуироваться, пока не закончит репортаж. Хемингуэй, в ярости от её упрямства, вынес её на руках из-под огня. «Ты сумасшедшая, но я тебя люблю», — прошептал он. Это был их первый по-настоящему нежный момент. Оба верили, что республиканцы победят, но поражение в 1939 году оставило горький осадок. Хемингуэй писал: «Испания была нашей общей болью». После войны они переехали на Кубу, но Испания осталась эталоном их страсти. Марта позже вспоминала: «Там мы были равны — он с его ружьём, я с пишущей машинкой».