Огромное количество остроумных фраз этого романа вошло в наш повседневный обиход.
«Мы чужие на этом празднике жизни», «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», «знойная женщина, мечта поэта», «ключ от квартиры, где деньги лежат», «шутишь, парниша». Написанный в 1927 году роман о погоне за сокровищами стал культовым в Советском Союзе.
Великий комбинатор Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей вошел в Старгород в половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки. Звучит победительно и многообещающе.
Примерно так же его отцы-создатели «вошли» в Москву со стороны Одессы. Было это в 1923 году. Только тогда они еще не были знакомы и вообще были не Ильф и Петров, а Иехиел-Лейб бен Арье Файнзильберг и Евгений Петрович Катаев.
Один был хмурый и молчаливый, другой – веселый и разговорчивый. Но обоим было по 20 с небольшим, и оба они стали писателями случайно.
Ильф в Одессе успел поработать и телефонистом, и чертежником, и токарем, и Бог знает кем еще. Но потом плюнул на всю эту скуку и вступил в кружок поэтов.
Евгений Катаев был младшим братом писателя Валентина Катаева и работал в Одесском угрозыске. Там были хорошие пайки и карьерные перспективы. Однажды к нему попало дело бандита Александра Козачинского. Его банда – что-то вроде «Черной кошки» – убивала и грабила склады с поездами. Когда Козачинского поймали, выяснилось, что он и Женя Катаев – друзья детства. Козачинского приговорили к расстрелу, но Евгений добился замены «вышки» на тюремный срок. После этого дела в угрозыске Евгению стало сложно, и он уехал в Москву, поближе к брату.
Ну а Ильф, поэт, к тому же влюбленный, уехал в столицу за деньгами, славой и судьбой. Там он поступил библиотекарем (позже стал литсотрудником) в газету «Гудок», где обреталась вся одесская литературная братия во главе с вездесущим Валентином Катаевым.
Илья Ильф снимал углы и комнатки, а Евгений поселился у брата, став Петровым с его легкой руки, написав однажды под этим псевдонимом рассказ. Так, собственно, и попался на сочинительскую удочку. Ильф и Петров познакомились в «Гудке».
Как гласит легенда, в момент знакомства Илья Ильф читал в курилке железнодорожный справочник и хохотал. Через 2 месяца после этого знакомства их обоих позвал в гости Валентин Катаев, сказал: «Я буду вашим Дюма-отцом, а вы моими литературными неграми» – и предложил им идею плутовского романа. «Негры» посмотрели друг на друга и согласились.
Вообще-то этот роман, сатиру про НЭП, Катаев-старший должен был написать сам, но ему было лень, он хотел скорее в Батуми, а тут парни способные простаивают. Дело пошло быстро. Как уверял Катаев, все персонажи «12 стульев» написаны с натуры. То есть со знакомых и друзей. Но интересно, что в планах-наметках будущего романа, которыми снабдил Валентин Катаев своих «негров», точно не было одного персонажа – Остапа Бендера.
Ильф и Петров его придумали сами, но не полностью, так как был и реальный прототип Остапа. Это Осип Шор, красавец-атлет огромного роста, одесская знаменитость и брачный авантюрист, представлявшийся, когда нужно было, и «гроссмейстером», и «художником», и «подпольщиком». Позже Шор поработал, как и Евгений Катаев (Петров), в Одесском угро и даже в ЧК, но всю жизнь мечтал уехать в Бразилию или Аргентину, носил поэтому капитанскую фуражку и шарф. В 30-х был арестован за какие-то махинации. Было дело, Осип Шор пришел к Ильфу и Петрову и потребовал денег за то, что они с него «слепили» Остапа Бендера, но не тут-то было.
В общем, вышло все так круто, что Валентин Катаев, прочитав первую главу, объявил, что дальше они будут всё писать сами, а ему, когда роман выйдет, подарят золотой портсигар за идею. И вот однажды соавторы пришли к Катаеву и вручили ему увесистый пакетик. В нем был золотой портсигар с бирюзой. Но маленький, женский.
Роман стал сенсацией. Ильф наконец получил комнату в коммуналке напротив храма Христа Спасителя, и к нему приехала невеста из Одессы.
Петров женился, уведя невесту у Олеши. Роман и его авторы выжили и уцелели в эпоху Сталина, может, потому, что по советской реальности они прошлись как бы не всерьез. Избегая трагизма и сознательно оставаясь где-то там, в аутсайде большой литературы. Интуиция подсказывала, что только так можно избежать политических обвинений.
