7 ноября – памятная дата отечественной военной истории. В этот день в 1941 году на главной площади страны состоялся традиционный военный парад в честь годовщины Октябрьской революции. Но этот парад стал особенным, поворотным моментом в истории России, а также Великой Отечественной и Второй мировой войн: весь мир увидел, что Красная армия и Советский Союз полны решимости защищать свою Родину при любых обстоятельствах.
О параде на Красной площади еще 6 ноября никто не знал: о нем было сообщено командирам воинских частей лишь в ночь на 7-е. Было объявлено, что парад начнется в восемь часов утра.
Утро выдалось морозное, метельное, пасмурное.
На Красную площадь с разных направлений выходили колонны участников парада.
Стрелка часов на башне Кремля подошла к восьми. Из Спасских ворот вышли руководители партии и правительства.
В это утро фашисты бросили на Москву новую волну бомбардировщиков. Но советские воины и на этот раз отстояли небо над Москвой: двадцать один вражеский самолет рухнул на землю, ни один из фашистских бомбардировщиков не прорвался к столице. И когда в Подмосковье еще гремели зенитки и наши истребители шли в атаку на врага, открылся парад. Торжественный марш начала пехота.
Уже заканчивался парад, как вдруг два танка, прошедшие через площадь, стремительно ринулись обратно. Оказалось, что позади, на одной из улиц города, забуксовал и сделал вынужденную остановку танк их части. Оба танка приняли по радио сигнал и бросились на помощь товарищу. На Красной площади они действовали, как в бою, где взаимная выручка стала законом.
Мне восемнадцать было под Москвой.
Сухих ветвей обугленные плети
Болтались на ветру. И всё на свете,
Казалось, брошено вниз головой.
Был чёрен снег. Враг прямо в сердце метил,
Но я и оглушённым был живой...
Так начиналось совершеннолетье.
Мне восемнадцать было под Москвой.
Мне было под Берлином двадцать два.
Победой шелестели дни апреля,
В последний раз под лезвием шрапнели
Подрезанная падала листва.
Брели понуро немцы по панели...
Приподнялась над бруствером трава.
И мы к параду чистили шинели.
Мне было под Берлином двадцать два.
Виктор Авдеев
